Судьба этой женщины так переплетена с историей республики, что даже не понимаешь, как уместить в одном материале то интересное, о чем она поведала при нашей встрече. Правда, вначале, когда я пришла ее навестить, она долго не соглашалась на интервью, возразив «Кому это теперь нужно?», и я узнала в ней все ту же упрямую и гордую женщину, о которой писала
десять лет назад. Гость «АП» — Гульнора Камиловна Пулатова, которая в женский праздник отмечает свой 80-летний юбилей.
Умничка Гульнор
Все было просто и ясно. У нее были «звездные» родители: мать – народная артистка республики, первая актриса театра и кино Таджикистана София Туйбаева, отец – Камиль Ярматов, народный артист СССР, кинорежиссер, лауреат Сталинской и Госпремий СССР. Гульнора Камиловна родилась в знаменательный день 8 Марта. По рассказам ее матери, малышку после выписки везли домой на фаэтоне. Позже, когда Гульнора пошла в школу, они переехали в знаменитый «Дом специалистов», где во время Великой Отечественной войны жили многие известные люди науки и искусства. Гульнора хорошо училась в двух школах: общеобразовательной №20 и музыкальной школе, по классу фортепиано. Мать была уверена, что Гульнора выберет искусство и будет поступать в Московскую консерваторию. И вдруг неожиданное, но твердое решение пойти учиться в медицинский. «Я тогда аргументировала свой выбор тем, что если бы в мире не существовала медицина, пошла бы в консерваторию. Можно любить музыку, будучи врачом. Но невозможно лечить, будучи музыкантом», — вспоминает Гульнора Камиловна.
Фото Гульноры с мамой
Есть один интересный факт в ее жизни: они дружили семьями с известным советским поэтом Абулкасымом Лахути, а когда тот перебрался в Москву, однажды, летом 1956 года поехали с мамой к нему на дачу, в подмосковное село Ивановка, где поэт вместе со своей супругой Цецилией-бону переводил с английского на фарси «Ромео и Джульетту» великого Шекспира, а мать Гульноры – София Эрджановна, помогала им в этом. Когда настало время возвращаться, поэт подарил на память девушке свою фотографию, где на обратной стороне арабской вязью написал интересное четверостишие, которое сегодня, спустя 60 лет, наизусть цитирует Гульнора Камиловна.
Заглядывая немного вперед, расскажу еще один интересный факт: когда Гульнору Камиловну назначили министром здравоохранения, первой ее поздравила Цицилия-бону:
«…А я привыкла с давних пор,
Гордиться умницей Гульнор»
Оригинальней никто не смог бы поздравить так.
Обида
Так получилось, что родители Гульноры расстались, когда она еще была маленькой. Своего отца, легендарного кинорежиссера Камиля Ярматова, Гульнора, можно сказать, впервые увидела в 12 лет, когда он по делам приехал из Ташкента в Сталинабад. Во второй раз они встретились в 1959 году, на первом Московском международном кинофестивале, куда она приехала с мамой.
— Мы остановились в гостинице «Москва». Вдруг в коридоре случайно столкнулись с моим отцом, который, оказывается, тоже жил на нашем этаже со своей супругой. Он прошел мимо меня, как мимо мебели, не проронив ни слова, и это так меня задело, — вспоминает Гульнора Камиловна.
Не простив отцу такого поведения, она по приезде домой собрала документы и поменяла фамилию Ярматова на Пулатова (взяла фамилию отчима).
— Это сейчас, по прошествии 60 лет, я понимаю, что поступила неправильно, — рассказывает она. — Но тогда мною двигала такая обида…
Говорят, Камиль Ярматов сильно переживал, когда узнал о поступке своей дочери. Кстати, с отцом они потом помирились, через много лет в Ташкенте, куда Гульнора Камиловна вместе с мужем и двумя дочерями поехала по приглашению на его 70-летний юбилей. Там, уединившись на некоторое время, отец попросил прощения у дочери за тот поступок: «Извини меня. Но не всегда получается делать так, как хочешь». На юбилее она познакомилась с его супругой Татьяной Дмитриевной и братом Алишером, с которыми до сих пор поддерживает связь.
12-летняя Гульнора с отцом Камилем Ярматовым
Покой нам только снится
Гульнора Камиловна была активисткой с детства. До сих пор помнит, как в годы Великой Отечественной, когда в Сталинабадском госпитале размещали раненых с фронта, они вместе с подругой Инной делали из кусочков ткани кисеты для раненых и носили им пирожки с капустой, которые пекла бабушка Гульноры.
В школе она была председателем пионерской организации, потом секретарем комсомольской организации, а в Таджикском государственном медицинском институте (ТГМИ) – комсоргом факультета, а по окончанию института, уже учась в ординатуре – освобожденным секретарем комсомольской организации института. Она просто жила общественной работой.
В 1962 году Г. Пулатова поступила в аспирантуру Института нейрохирургии им. Бурденко Академии медицинских наук СССР, а в 1966 году защитила там кандидатскую диссертацию. Ее защита была событием в научной жизни республики, поэтому молодую ученую поздравляли именитые профессора и академики. После возвращения в Душанбе молодому ученому-нейрохирургу работы в мединституте не нашлось, поэтому она некоторое время проработала в Республиканской клинической больнице №3 неврологом-отоларингологом, одновременно выезжая с санавиацией в отдаленные районы для консультирования. «До сих пор помню, везу вертолетом тяжелобольного из Курган-тюбе, а сама мучаюсь от ужасного токсикоза, в то время мы ждали с мужем ребенка», — вспоминает она. Когда в семье родилась их старшая дочь Зебо, из-за ночных дежурств и дневных нагрузок она перешла работать на кафедру нормальной физиологии в мединститут, где вначале была ассистентом, потом уже доцентом ТГМИ. На кафедре она осваивала электроэнцефалографию, проводила исследования в местности Фортамбек на Памире: изучала физиологию органов пищеварения у животных на высоте до 6 тысяч метров. Почему эта научная работа так и осталась незавершенной? Дело в том, что в 1980 году Гульнору Камиловну избрали освобожденным секретарем парткома института, и для нее началась другая веха в биографии. Сейчас эту позицию можно сравнить разве что с должностью председателя одного из столичных районов.
«Министерва»
В феврале 1985 года Пулатову назначили министром здравоохранения республики. Когда ее представили в Москве на заседании Минздрава СССР, все министры советских республик удивились этому назначению, потому что этот очень трудный пост всегда занимали мужчины. Тем более в Средней Азии, где сложные задачи этого ведомства усугублялись высокой рождаемостью населения, материнской и детской смертностью. Г.К. Пулатова стала в те годы первой и единственной в Советском Союзе женщиной — министром здравоохранения.
— Мне было интересно работать среди таких опытных и солидных мужчин, некоторые из которых были даже участниками Великой Отечественной войны, — рассказывает Гульнора Камиловна. – У них я научилась многому в руководящей работе. Не обходилось и без курьезов. Помню, на одном из заседаний украинский министр Романенко сказал мне: «Никак не пойму. Я вот министр, а моя жена, стало быть, – министерша. А ты кто?». Ответ не заставил себя ждать. «Министерва», — сказала я в шутку. Все сидящие громко рассмеялись, за что получили порицание от союзного министра Буренкова.
У министра не было покоя ни днем, ни ночью. Приходилось, возвращаясь из командировки с Москвы, прямо в депутатской комнате в аэропорту переодеваться и лететь на Памир. Потому что этого требовала обстановка.
Когда в 1989 году случилась трагедия в Шароре, ей позвонили в 4 часа утра, и она помчалась туда. Когда приехала на место, то оторопела: министр здравоохранения оказалась на месте трагедии раньше всех остальных, в том числе и спасательных служб.
А на правительственных заседаниях Гульнора Камиловна стойко защищала интересы своего министерства, что очень не нравилось вышестоящим чиновникам. За пятилетний срок своего пребывания на этом посту министр Пулатова достигла заметных результатов в строительстве: за это время были сданы в эксплуатацию столичный роддом №3, больницы в ГБАО, Файзабаде и Яване, поликлиника в Куйбышевском районе, медучилище в Саргазоне, больнично-оздоровительный комплекс для ветеранов ВОВ, наркологический диспансер и самый значительный объект – Республиканский диагностический центр, первый в Средней Азии.
Не позвали
Мало кто знает историю создания Диагностического центра. Предысторией можно считать тот факт, что в 1989 году на одном из совещаний министр здравоохранения СССР академик Е.И. Чазов объявил: если кто успеет за короткий период подготовить здание для диагностического центра, то он выделит 7 млн долларов для его оснащения и оборудования. Пулатова загорелась идеей моментально. Она давно приметила подходящее для этого здание: законсервированный объект проектного института «Гипросельстрой», который находился в 46-м микрорайоне столице. Но его пришлось долго «отвоевывать»: никто не собирался отдавать почти готовое здание.
— Зампредседателя Совета министров республики Акбар Махсумов долго тогда со мной «воевал», — вспоминает Гульнора Камиловна. – И я решила взять хитростью. Позвонила Чазову — так, мол, и так, нашла здание, но в правительстве – против.
Евгений Иванович был начальником 4-го управления в правительстве и лечил всю верхушку партийной номенклатуры. Ему никто не мог отказать, поэтому первый секретарь ЦК Компартии республики Каххор Махкамов оказался в этом вопросе бессильным. Здание было отвоевано, прямо при нем создали штаб, где проводились планерки, работы шли днем и ночью. Многие со злорадством говорили Пулатовой, что она не успеет, так как подходил к концу финансовый год, и республика могла лишиться обещанных денег. Но она успела. Когда строительство было завершено, Москва выделила долгожданные 7 млн долларов на покупку дорогостоящего оборудования.
— Оборудование таких мировых компаний, как Siemens,
Heilige,
нужно было приобретать в ФРГ. Дипломатических отношений с этой страной у нас не было, авиасообщений тоже, поэтому мне с рабочей группой пришлось поехать туда через социалистическую Германию на поезде, — рассказывает Пулатова. — Потом появились проблемы с вывозом оборудования. Снова помог министр Чазов, который добился у руководства авиации, чтобы нам разрешили привезти оборудование через третью страну – Индию. Нам выделили два «Боинга», а наша летная полоса была не готова к приему таких самолетов. Предложили транзитом через Ташкент, но я не согласилась. Тогда руководителем Таджикского управления гражданской авиации был Владимир Рязанов, который обещал посадить самолеты в Душанбе — и посадил их! Наш Диагностический был оснащен двумя дорогими томографами, аппаратурой и необходимым оборудованием, много специалистов было обучено работать на них за рубежом, и я рада, что внесла свой вклад в создание этого центра.
Хотя на его открытие, которое состоялось в 1990 году (к тому времени Гульнора Камиловна уже ушла с поста министра), ее даже не пригласили…
Институт за … полдня
После ухода с должности министра, в августе 1990 года, Пулатова занялась созданием филиала института питания АМН СССР. История создания этого института тоже очень интересная. У Гульноры Камиловны в Москве остались старые связи и буквально за полдня, они со своим коллегой А.В. Гулиным, собрали необходимые документы и прошли 17 кабинетов, от которых требовалось дать «добро» на его создание, ведь он был организован на пустом месте. Нынешний институт питания республики создан на базе этого НИИ и в этом заслуга Г. Пулатовой
.
Благодаря рекомендациям этого института в республике, например, боролись с йододеффицитом среди населения, а совместно с минпищепромом были разработаны несколько рецептов конфет, печенья и напитков,обогащенных необходимыми витаминами, которые производились в то время в республике.
Опора в жизни
Сильным людям достается сложная судьба. Главный человек ее жизни, верный спутник Абдулло Гаибович Гаибов – доктор медицинских наук, профессор, главный судмедэксперт РТ, который на протяжении почти 50 лет поддерживал и любил Гульнору Камиловну, увы, ушел из жизни 4 года назад. Абдулло Гаибович был старше супруги на 14 лет, она была его студенткой. Фронтовик, инвалид Великой Отечественной войны, А.Гаибов был из той категории людей, которые сами добиваются всего в жизни. До последнего дня своей жизни 90-летний Абдулло Гаибович, несмотря на солидный возраст, работал в трех местах – в Медуниверситете, РТСУ и в органах судебной медэкспертизы. Они вырастили двух дочерей – Зебо и Раъно, но старшая дочь трагически погибла в 1992 году, и родители сами вырастили ее 3-летнего сына — Рустама, дали ему хорошее образование. Сегодня Рустам работает в успешной компании в Мексике. Он подарил бабушке двух прекрасных правнуков, младшего нарекли именем деда – Абдулло. У Раъно — четверо детей; она, как и ее мама в свое время, не пошла по стопам родителей и стала экономистом. Ее муж и двое дочерей — медики.
С мужем и внуком Рустамом
Издержки характера
Рассказывая о различных периодах своей карьеры, она с удовольствием вспоминает преподавательскую работу в мединиституте, и с какой-то особенной горечью — период работы министром.
— Мне просто не давали нормально работать, были те, которые были недовольны моей прямотой и неумением «прогибаться» перед вышестоящим начальством, — рассказывает она, — этим я нажила себе много недругов, которые посылали анонимки в вышестоящие органы, часто из Москвы приезжали специальные комиссии с проверками.
Однажды к ним в квартиру, в которую они только переехали, пришел собкорр «Правды» Отахон Латифи. Кто-то написал в газету, что министр Пулатова в своей ванной оборудовала бассейн. Когда Латифи пошел в ванную «помыть руки», кроме подтеков на потолке и обычной ванны ничего там не обнаружил.
— Все это давило на меня, ведь столько сил я отдавала этой работе, оставаясь допоздна, мотаясь по командировкам по всем районам республики, — вспоминает она. Однажды, когда изнеможенная, уснула от усталости в служебной машине, мой водитель Андрей с сочувствием сказал: «А еще говорят, «живешь как министр»! Я б такой жизни не хотел».
А во время февральских событий 1990 года, когда поступил сигнал, что в больницах не хватает перевязочного материала, а дороги к мобилизационным резервам, которые находились в Мачитоне и Харангоне, повсюду были перекрыты, она добилась того, чтобы медикаменты были отправлены сюда самолетом из Ташкента. Главврач больницы Караболо Рахматулло Нарзуллаев вместе со своими подручными распределял потом по больницам города эти бинты для раненых.
Были на Гульнору Камиловну и покушения. В день свадьбы ее младшей дочери, 3 марта 1990 года она стояла на обочине дороги возле своей служебной машины напротив здания военторга, что находился по ул. Шевченко.
— Вдруг слышу звук машины, которая едет со стороны Дома печати, — рассказывает она, — Дорога пустая, никого нет, вижу как в замедленной съемке, как вдруг автомобиль набирает скорость и тараном идет на мою машину, которая сбивает меня в арык. Я сильно ударилась головой, потеряла сознание. Когда пришла в себя, то попросила отвезти домой, а не в больницу.
Это уже потом, отправив дочь-невесту в загс, она поехала в стационар. После этого случая, Гульнора Камиловна потеряла здоровье и стала плохо ходить. Кстати, как потом выяснилось в ходе следствия, покушались на нее из-за высказываний после одного из заседаний правительства, когда речь зашла о переводе на государственный язык медицинской терминологии. Министр объяснила, что такой переход требует определенного времени, так как необходимо найти нужную эквивалентную терминологию латинских слов на таджикский. Но некоторым националистам это сильно не понравилось…
Любовь и… выговор
— Не знаю, что бы со мной стало, если б не поддержка моего супруга Абдулло Гаибовича. В свой последний день работы министром я пришла домой поздно, в десятом часу. Смотрю, в прихожей много мужской обуви. Не поняла. Зашла в гостиную, а там за накрытым столом сидят все наши соседи. Абдулло Гаибович объяснил, что сегодня он, наконец, женился по-настоящему – ведь его жена вернулась к нему. Я была так растрогана, ведь он постарался таким образом смягчить тяжелый период моей жизни. Он меня берег, — рассказывает она, а в глазах — слезы.
А ведь был такой момент в ее работе, когда, будучи министром, она объявила своему мужу, главному судмедэксперту республики, выговор. А случай этот был связан с неким человеком, который многие годы проработал в судебной медицине, но «доставал» всех своей писаниной по разным мелочам в вышестоящие инстанции, из-за чего было множество проверок, а дела эти, как потом выяснялось, и яйца выеденного не стоили. Но никто, даже прежние министры, не могли справиться с этим человеком, боялись. Гульнора Камиловна после нескольких предупреждений сняла его с работы, а собственному мужу за невмешательство в конфликтную ситуацию объявила выговор. Это событие в то время шокировало многих. Так же решительно она поступила, когда только заняла министерское кресло: для партийной верхушки у ее предшественника всегда в сейфе были дефицитные препараты и оправы, она эту практику пресекла.
Когда я спросила про награды, которые получила за многолетний труд Гульнора Камиловна — ведь я была уверена, что такие люди не могли в то, советское время быть не отмеченными правительством, — она коротко ответила: «Никаких». И я вместе с ней почувствовала эту горечь.
– Каждому человеку свойственно подводить итоги прожитой жизни. Я была счастлива, потому что всегда находилась в гуще событий республики, моя судьба была крепко переплетена с жизнью страны, — говорит она сегодня.
О ее жизни, пожалуй, можно было бы написать книгу. Но Гульнора Камиловна не хочет. Думаю, она ошибается. Ведь эта книга могла бы рассказать об истории Таджикистана и его замечательных людях, которые столько сделали для развития своей родины.
