Хабибулло Табаров, бывший министр сельского хозяйства Таджикистана ответил на вопросы корреспондента «Озоди» Абдукаюми Каюмзод.
— Итак, почти 20 лет как Эмомали Рахмон возглавляет Таджикистан. Через две недели после его избрания председателем Кулябской области в ноябре 1992 года он был избран председателем Верховного Совета на 16-й сессии ВС. Но правда ли, что освободившееся место председателя Кулябской области тогда сначала было предложено вам, но вы отказались?
— Помню, я тогда был в Ховалинге. В пять утра ко мне пришли люди и сказали: «Пойдешь с нами»…
— Для выбора председателя?
— Да. Тогда еще председателем был Курбонали Мирзоалиев, который должен был освободить должность. Конечно, тогда было время, когда никого не спрашивали. Я сказал Сангаку Сафарову и Лангари Лангариеву: «Идите, я поеду за вами на машине». Поехал. Заехали на территорию штаба Народного фронта Куляба, который находился в здании партийного комитета области. Там сидели, примерно, 15 человек. Сангак мне сказал: «Акои Хабибулло, не будешь задавать никаких вопросов, будешь принимать все то, что мы тебе скажем». Я сказал: «Хорошо, посмотрю, что вы скажете» Мне предложили стать вместо Мирзоалиева председателем облисполкома. Я сказал, что один раз уже занимал это кресло, и у меня совсем нет желания занимать его во второй раз. Сангак злобно заявил, что предупреждал меня, чтоб я не задавал вопросов и вообще молчал. Я молча сел, так как вокруг все были с автоматами. Потом все встали и разошлись, как будто вопрос уже был решен. Сангак велел привезти Мирзоалиева и созвать депутатов. Я до вечера оставался там. Никто не пришел.
—
Вы отказались?
— Нет. Я лишь сказал, что один раз я уже занимал это кресло и не вижу смысла делать это вторично. Мне сказали: «Сиди и не разговаривай». Через какое-то время принесли еду. Покойный Лангари предложил выпить сто грамм, но я отказался. До вечера так и сидел. Мирзоалиева не нашли. Вернулся Сангак. Я попросил его принять меня наедине. Я ему сказал, чтобы он передумал, что, если займу эту должность, а завтра он уедет куда-нибудь, меня могут застрелить, сказав, что я твой родственник, так как и ты с Ховалинга, и я оттуда. Он немного подумал, а потом сказал: «Хорошо, иди домой к своим детям. Если понадобишься, мы тебя вызовем». После этого я уехал.
«Ризоев был назначен председателем одной группой, без ведома Сангака, который тогда был в Курган-Тюбе. Поэтому Сангак его застрелил».
— Как выбрали Эмомали Рахмона на эту должность?
— Тогда Сангак находился в Курган-Тюбе. Собралась комиссия из числа депутатов и поехала к нему, чтобы он дал разрешение на избрание Эмомали на должность председателя области. Члены комиссии поехали к нему и вернулись. Потом все собрались. Меня также пригласили. Там сказали, что Сангак и Файзали дали свое разрешение, и Рахмонов будет назначен председателем. Один из депутатов Айнулло Неъматов сказал, что он не подходит, так как очень молод, что на это место нужно назначить меня, потому что я несколько лет работал на этой должности и имею опыт. Но я сказал, что не согласен, что Рахмонов является молодым, активным и сильным руководителем, что он очень грамотно выступает.
Комиссия приняла это и дала свое разрешение. Потом состоялась областная сессия. Я был одним из тех, кто выступил в его поддержку. Так Рахмонова выбрали председателем области.
— Вы возглавляли и то заседание на сессии в Худжанде в ноябре 1992 года, на которой Эмомали Рахмон был избран председателем Верховного
Совета?
—
Да, мы поехали в Худжанд. Меня там избрали председателем заседания. До выставления его кандидатуры несколько дней я вел заседание, и запись в трудовой книжке Эмомали Рахмонова, и решение заседания о его назначении на должность председателя ВС я подписывал.
— Когда вы были назначены председателем заседания, вы сказали, чтобы кроме депутатов, представителей СМИ и представителей других стран все остальные покинули зал. Почему?
— Нет, такого не было. Но было то, что я отклонил несколько предложений Абдумалика Абдуллоджонова. Тогда кто-то встал из зала и сказал, что если заседание будет проходить в таком ключе, то они покинут его. Это был один из сторонников Абдуллоджонова. Когда он так сказал, Абдуллоджонов встал, и министры, которые его поддерживали, тоже встали и покинули зал. Остальные остались, и мы продолжили заседание. Но потом их попросили вернуться, они вернулись и снова заняли свои места…
Из Худжанда в Термез
— Правда, что когда депутаты Кулябской области отправлялись в Худжанд, Сангак Сафаров поставил условие, что если они не смогут взять власть в свои руки, то он их убьет?
— Это так было. Тогда еще Чиёенхон Ризоев, председатель Кулябской области был еще жив. Была создана депутатская комиссия, которая должна была отправиться в Худжанд для решения некоторых вопросов. Нас, депутатов Верховного Совета, также вызвали в облисполком. Чиёнхон назначил меня председателем комиссии. Сказал, что все вопросы и ответы на заседании в Худжанде возложены на этого человека. Потом нас отвезли в аэропорт и посадили в вертолет, который отвез нас в Термез. Там мы были до вечера.
— Вас кто-то встретил в Термезе?
— Да, кажется это был зампредседателя области, точно не помню. Ближе к вечеру нам сказали, что прилетает самолет министра обороны Узбекистана, который отвезет нас в Худжанд. Приехал министр Ахмедов. Он поздоровался с нами и от имени Ислома Абдуганиевича сказал нам много добрых слов. Я в ответ выразил нашу благодарность. В это время министру сообщили, что приехал Сангак. Он извинился перед нами и сказал, что должен встретить Сангака. Через 15-20 минут он подошел к нам вместе с Сангаком. Министр показал Сангаку на меня и заявил, что все, что было нужно, он сказал мне. Потом Сангак начал говорить и очень много говорил о войне и в конце он нам сказал, что если в Худжанде мы не решим вопрос и вернемся ни с чем, то ни один из нас не останется в живых. Потом повернулся ко мне и спросил: «Акаи Хабибулло, ты меня понял?» Я сказал, что понял, что мы решим вопрос. Сказал, что если нас обязали, то как тут не решить. После этого Сангак ушел, мы сели в самолет и уехали в Худжанд. Утром нам сообщили, что нас ждет председатель области. Когда мы приехали к нему, он нам сказал, что нас ждет самолет, на котором мы возвращаемся в Куляб, потому что убит председатель области Чиёнхон Ризоев. Мы запаниковали от этой новости. В общем, вернулись в Куляб. Оттуда прямиком направились домой к покойному Ризоеву. Там было много разговоров. Мулло Хайдар все сетовал и причитал, что теперь его очередь, что его тоже застрелят. Мы его еле успокоили…
— За что убили Чиёнхона Ризоева, кому он не нравился?
— Ризоев был назначен председателем одной группой, без ведома Сангака, который тогда был в Курган-Тюбе. Поэтому Сангак его застрелил.
— Вы говорили, что когда Сангак приехал в Термез, министр обороны Узбекистана вышел ему навстречу. То есть Сангак был знаком с ним?
— Сангак тогда был популярным. Его все знали. Он несколько раз вместе с командирами ездил в Узбекистан. Поэтому его там хорошо знали… Поэтому, когда министру сказали, что приехал Сангак, он оборвал свой разговор с нами и выскочил к нему навстречу.
— Вы сами сколько раз встречались с этим министром?
— Только тогда и один раз.
—
А когда поступала помощь из Узбекистана в Куляб, тогда не встречались?
— Я не помогал в получении какой-либо помощи и не участвовал в этих делах.
— Почему Узбекистан оказывал Кулябу такую помощь, например, отправлял муку, масло и в то же время оружие, боеприпасы?
— Ну, ведь тогда оппозиция закрыла дорогу в Куляб. Кулябцы были в окружении. Люди вынужденно питались корнями растений, в том числе и я. Поэтому Узбекистан в какой-то момент узнал об этом и отправил эту помощь. Но я не знаю, кто принимал ее и раздавал.
— Тем не менее, они сильно хотели, чтобы Народный фронт воевал с оппозицией и победил ее?
— Сильно хотели. Я помню Чаноби Оли выступал на одном собрании и говорил: «Спасибо Каримову, который знает о нашей ситуации больше, чем мы». Говорил, что он звонит каждый день, спрашивает о ситуации, поддерживает.
— Это было в 1993-94 годах?
— Да, в те года говорил такие хорошие слова.
— Вы много знаете о событиях того времени. Можете сказать, кто убил Кадриддина Аслонова и за что?
—
Подробности я не знаю, потому что я не ездил в Курган-Тюбе. Сангак несколько раз призывал быть рядом с ним, в его рядах, но я не пошел. Сказал, что я даже воробья не могу пристрелить, что говорить о человеке. Тогда говорили, что якобы людям отрезали уши и носы. Аслонов был большим сторонником оппозиции. Как я слышал, его поймали на дороге и держали некоторое время. Как с ним обращались, я не знаю. Потом я услышал, что его застрелили. Это случай прошедшего времени. Если бы знал, то сказал бы.
Встреча с президентом Набиевым
— Вы как глава одной из депутатских групп ВС в Худжанде ходили домой к Рахмону Набиеву. Как Набиев принял эту группу и какой разговор произошел между вами?
— Действительно, для того чтобы пригласить Рахмона Набиева на заседание, была создана комиссия, и вначале как ее глава я ходил к нему. В эту группу входили также Абдулмаджид Достиев, Мулло Хайдар, Шахоб Шарифов, бывший глава КГБ и еще несколько человек. Мы пошли, но никто не был готов к разговору с нами. Набиев, конечно, нас принял и до часу ночи сидел с нами. Мы очень старались объяснить ему, но он говорил, чтобы мы оставили его, чтобы он работал. Я сказал, что у нас нет таких полномочий, чтобы восстановить его в должности, нам поручили лишь передать, что если он примет наши условия, то получит все президентские льготы. То есть, будет обеспечен машиной, охраной. Но он не согласился. Если соглашался сам, то не соглашалась его жена. Она сказала, что вы, кулябцы, выбрали его президентом, теперь сохраните это до конца. Я сказал, что кулябцы говорят, что мы воюем, а из Ленинабада никто из родственников Набиева не приехал, чтобы стоять рядом с нами. Ладно, родственники не приехали, хотя бы сын приехал, чтобы быть рядом, и мы воевали бы за Набиева. Если так, то мы сами решим свои задачи…
В общем, мы просидели у него до часа, но безрезультатно. Мы пришли к нему вечером, шло время, мы проголодались и ушли. Там нам даже пиалку чая не предложили. На следующий день была создана другая комиссия, в которую опять включили меня, но я уже отказался. На этот раз комиссия привела Набиева. Три раза он поднимался на трибуну и сходил, но в отставку не ушел. Но потом зачитали бумагу, что якобы он подал заявление об уходе в отставку. После этого его отпустили.
— Во время заседания 16-й сессии на несколько дней куда-то пропал Сафарали Кенджаев. Куда его увезли, что тогда случилось?
— Этого никто не знает. Некоторые говорили, что он поехал лично докладывать в Узбекистан, другие уверяли, что его обманом увезли туда. Я спрашивал некоторых людей, но никто не говорил про этот случай. После его появления в коридоре дворца Арбоб я его спросил, где он был эти 3-4 дня, на что он ответил, что у него было одно дело. Больше ничего не сказал.
«Не знаю, почему меня не приглашают на мероприятия»
— Вас не видно на официальных торжествах. Почему? Вас не приглашают?
— Меня вот это на самом деле задевает, что я участвовал практически во всех делах, был одним из активных борцов восстановления законного правительства, но на мероприятия меня не приглашают. Не знаю. Никому ничего плохого не сделал. Может, кто-то недолюбливает, может, говорят, что я уже стар и ни на что не гожусь. Я обижен на администрацию президента за то, что они все знают, но не приглашают.
— Когда последний раз встречались с президентом?
— Последний раз, кажется, встречался в ноябре 2009 года. Было какое-то мероприятие, меня тоже пригласили. Там было много народа. Президент меня позвал и, шутя, сказал: Давай, потанцуй. Я сказал, что из меня танцор не выйдет, что уже с трудом стою на ногах. Он меня спросил: «Акаи Хабибулло, во время Союза ты работал на различных должностях, занимал высокие посты — секретарь райкома, исполкома, облисполкома. Что тебе осталось с тех пор?» Я сказал: «Эмомали Шарифович, слава Аллаху, остались дети, некоторые из них работают, некоторые еще нет. Благодарен за них. Больше ничего у меня нет. У меня один гарнитур, который я приобрел, когда еще был секретарем комсомола. Я не знал, что так произойдет. Но думаю, хорошо, что не знал, потому что, если бы знал, то я бы тоже протянул свою чистую руку в грязное место. До ухода с должности министра думал, что буду жить при Союзе».
Многие приходили, говорили, что купят мне квартиру, но, Аллах свидетель, я отказывался. Я не нахожусь на улице. Мне государство дало дом, и я живу в нем.
«Сангак несколько раз призывал быть рядом с ним, в его рядах, но я не пошел. Сказал, что я даже воробья не могу пристрелить, что говорить о человеке. Тогда говорили, что якобы людям отрезали уши и носы».
— А в чем был смысл этого вопроса?
— Честно говоря, я не понял президента. Потому что больше он ничего не стал спрашивать. Мне он ничем не помогал. Например, чтобы давал по праздникам 50 или 100 долларов, такого не было. Но некоторые пенсионеры или люди, которые даже на копейку не имеют никаких заслуг, которые либо грабители, либо воры, нечисты, в конвертах получали по триста или сто долларов.
— От имени президента им дарят?
—
От имени президента дарят, но кто дает, я не знаю. Удивляюсь и думаю, неужели мои заслуги и 50 сомони не стоят. Но один раз, когда министром сельского хозяйства был Курбон Тураев, он отправил мне через своего сотрудника 150 сомони. Мы с ним были друзья…
Больше я ничего не получал. С другой стороны, задевает то, что некоторые люди звонят и говорят, что вот они получили 300-400 сомони в подарок. Спрашивают, получил ли я тоже… Один раз, когда Амиршо Миралиев был руководителем исполнительного аппарата президента, меня неожиданно пригласили на одно мероприятие, где я потом спросил его, почему меня вы не приглашаете на встречи? Спросил Миралиева, неужели у меня нет даже уважения на уровне этих воров, грабителей и нечистых людей? Он сказал, что впредь меня будут приглашать. Но недавно прошло столько мероприятий, посвященных 20-летию независимости, однако ни на одно из них меня не пригласили.
— Как вы думаете, сам президент знает об этом, или организаторы этих мероприятий не хотят вас видеть на них?
— Я думаю, что Чаноби Оли не замечает таких вещей. И времени у него нет, чтобы просматривать списки. Я так думаю. Но когда руководителем исполнительного аппарата был Махмадназар Салихов, я как-то к нему зашел. Сказал, что именно я был основным инициатором его назначения на пост генпрокурора и спросил, почему меня не приглашаете на торжественные мероприятия? Человек, который не принес никакой пользы, а напротив, только вред, ему вы даете деньги, а меня забыли. Я чист перед богом и могу поклясться своими 8 детьми, что никогда не брал взятки. Потом он сказал, что список составляем, но потом старший (калон) сам зачеркивает. Я спросил, старший сам проверяет списки, он сказал, да. Тогда я сказал, ну, если так, то больше разговора нет. Если вода грязная сверху, то больше разговоров нет. Махмадназар сказал, чтоб я не обижался и дальше не думал об этом. Что теперь он сам будет все контролировать. После этого меня пригласили лишь один раз.
«Я хочу, чтобы было общество, в котором все жили равноправно. Не было принципов культа личности, клановости, избрание кадров по принципу, как хочется. Этого не должно быть».
— Вы занимали различные должности. Сегодня говорят, что правительство попало в руки одного региона, даже одной семьи. Как вы оцениваете такое управление?
— Если так говорят, то это плохо.
— Вы сами что видите?
— Я сейчас не среди них. Слухов тоже слышу меньше. Но читаю газеты иногда. В газетах пишут, что у нас есть местничество и клановость. В какой-то степени я верю этому, потому что некоторые вещи, о которых пишут в газетах, потом можно увидеть в действительности. Я хочу, чтобы было общество, в котором все жили равноправно. Не было принципов культа личности, клановости, избрание кадров по принципу, как хочется. Этого не должно быть. Все должно быть по справедливости. Потому что никогда покосившийся груз до места не дойдет. Мы знаем много периодов: период культивирования личности Сталина, Хрущева и других. В газетах часто пишут негативные материалы, которым частично верю, частично нет, но когда люди говорят, возможно, это имеет место. Такие дела нужно устранять, они не делают человеку чести.
ДОСЬЕ «АП»:
Хабибулло Табаров, председатель молочного комбината г. Душанбе, бывший министр сельского хозяйства. Родился в 1938 году в районе Ховалинг. Выпускник таджикского института сельского хозяйства.
В 1958 году был назначен первым секретарем комитета комсомола района Фархор. Далее назначался на руководящие должности в Фархорском, Московском, Восейском районах. Назначался также на должность председателя исполнительного комитета Кулябской области. Четыре раза был избран депутатом Верховного Совета РТ. Заслуженный работник Таджикистана. Женат. Имеет 8 детей.
