Сегодня в посольстве России в Душанбе состоялась пресс-конференция с участием посла Юрия Попова и одного из летчиков — гражданина России Владимира Садовничего.
Российский посол в самом начале пресс-конференции выразил удовлетворение решением Хатлонского областного суда, который «дал долгожданную возможность российскому гражданину Садовничему и гражданину Эстонии Руденко обрести свободу». «Тем самым восстановлена справедливость, тем самым предотвращен существенный ущерб двусторонним отношениям между Россией и Таджикистаном», — подчеркнул дипломат.
Попов подчеркнул: «Определенную досаду вызывает то, что ситуация, сложившаяся вокруг дела двух летчиков, дала повод для образования негативного информационного фона в российско-таджикских отношениях. Целая плеяда демагогов и популистов, представители российской и таджикской общественности, журналисты увидели в этом свой шанс покрасоваться перед СМИ, особенно в условиях предвыборной ситуации в России. Но уверен, что после того, как суд вынес свое решение, эта тенденция будет ослабевать и в ближайшие дни совсем утихнет. С моей точки зрения и Садовничий, и Руденко, заслуживали оправдательного приговора, и сейчас рассматривается возможность подачи апелляции».
Прежде чем ответить на вопросы журналистов, Садовничий поблагодарил российские власти. «Я понял, что Россия – это сила, она помогла мне выйти из этой сложной ситуации. Если бы за моей спиной не оказалось России, с большой вероятностью меня бы отправили на долгие годы в тюрьму за то, чего мы не совершали», — сказал российский пилот.
— Владимир, когда вы поняли, что ситуация действительно стала сложной?
— Мы до последнего момента надеялись, что все закончится хорошо, нам это говорили практически каждый день те, кто нас задержал. Нам говорили, что мы не арестованы, мол, вопрос решается, ещё день-два и мы вас отпустим. И там протянулось два месяца. В результате нас в несколько некорректной форме попросили проехать в комитет национальной безопасности по Хатлону, там нам объявили, что мы арестованы. И всё началось…
Посол:
— Если бы ещё в марте до сведения посольства была доведена информация о задержании наших экипажей, то, убежден, что летчикам не пришлось бы отсиживаться эти полгода в СИЗО. Компания «Ролкан» посетила посольство только в мае. Досадно, что руководство компании предпочло действовать собственными силами, не поставив в известность российские власти.
— Господин посол, Вы готовы подать в отставку, как того требовал Кучерена, или все-таки будете ждать решения МИДа или высшего руководства вашей страны?
— Насчет идеи господина Кучерены. Я уже сказал насчет ажиотажа, который раздули наши некоторые деятели вокруг этого вопроса. Я не берусь судить о мотивах господина Кучерены. Я верю, что им двигала гражданская совесть и сострадание к незаслуженно осужденным летчикам.
Что касается его мысли о том, что посол должен уйти в отставку, я бы порекомендовал ему не делать голословных суждений. Потому что Кучерена явно не владеет темой или не владел темой, когда выступал с этой идеей. Речи о моем уходе в отставку не идет ни со стороны руководства Российской Федерации, ни с моей стороны. Тем более меня на эту должность назначал не Кучерена, а президент России. С МИД у меня полное понимание по сути дела. Так что слух о моей «смерти» оказался преждевременным. Мы ещё, надеюсь, поработаем.
— Владимир, почему был выбран маршрут через Таджикистан, а не через не менее дружественные России Туркмению или Узбекистан. Почему была запрошена аварийная посадка именно в Курган-тюбе?
— У нас был плановый полет, мы летели по плану именно в Таджикистан, в Курган-тюбе. Нас ждали в этом аэропорту, мы вылетали из Кабула, имея на руках все положенные документы. У нас был утвержденный и подписанный план полета. Этот план находился и в Кабуле, и в Баграме – это американская база, через воздушное пространство которой мы пролетали, и в Душанбе, и в Курган-тюбе. Об этом все знали 11 марта, что мы летим именно в Курган-тюбе.
Наш рабочий контракт в Кабуле закончился и, согласно международного воздушного права, иностранная компания по окончании контракта должна освободить территорию государства. Было несколько вариантов перелета – через ОАЭ, Пакистан, но мы выбрали дружественное государство — Таджикистан. Это считалось абсолютно нормальным решением, тем более что в прошлом году один из наших экипажей на одном из наших самолетов принимал участие в учениях армии Таджикистана, перевозил военных. Мне лично в прошлом году было дано разрешение приземлиться на территории режимного объекта – на военную базу Таджикистана, на аэродроме «Гиссар». Мы там базировались целую неделю, выполняли технические работы на своем самолете. А в этом году вот так получилось…
— Несмотря на то, что многие официальные лица Таджикистана заявляли, что это обыкновенное уголовное дело, не кажется Вам, что Вы стали жертвой определенных политических амбиций?
— На самом деле ничего здесь политического не было. Как говорится, бизнес, ничего личного. Были определенные люди, заинтересованные в том, чтобы эти два самолета поменяли хозяина. Но когда это все произошло, и когда дело получило общественный резонанс, когда подключились СМИ, российские власти, для любого человека уже было ясно, что здесь нет никакой политической подоплеки. Таджикистану нужно было сохранить как-то лицо и защитить честь своего мундира. У меня нет ни на кого обиды, просто по вине каких-то людей, которых называют «оборотни в погонах», у которых всплыли их собственнические интересы, дело вышло на уровень двух государств.
У любого юриста это дело кроме смеха ничего не вызывает. Три статьи, по которым нас обвиняли и ни одного доказательства. Мы были уверены, что после первых двух-трех заседаний вопрос решится, но после пошли недельные откладки. Потом я сделал для себя вывод, что решение будет приниматься не в зале суда, а где-то в другом месте. Но так оно, в общем-то, и получилось.
— Какие условия содержания были у Вас в СИЗО?
— Нас приняли там как гостей. Сказалось восточное гостеприимство, нам сразу сказали: «Вы — наши гости». Нам уделяли большее внимание, чем остальным сокамерникам. Это выражалось в мелочах, допустим нам выдали одеяла теплые.
— Юрий Федорович, резонанс вокруг дела летчиков обострил ситуацию с мигрантами в России. Как Вы считаете, стоит ли ждать потепления отношений после освобождения пилотов?
— Дело летчиков стало причиной появления существенных недоразумений в наших отношениях с Таджикистаном. Я надеюсь, что после того, как справедливость была восстановлена, все эти недоразумения будут улажены. Одно из таких недоразумений – это ситуация с таджикскими мигрантами, которые работают в России. На самом деле, страхи по этому поводу были сильно преувеличены. По статистике за это время, в течение месяца, было выслано не 300, не 500, не 10 тыс. человек, а 67, что ниже среднестатистического уровня депортации таджикских граждан из России. Здесь никаких эксцессов по количеству высылок не имело место.
Другое дело, и эта информация, к сожалению, подтверждается, в пылу эмоционального ажиотажа, возникшего вокруг этого дела, на местах могли допускаться перегибы. Условно говоря, в каком-то провинциальном городе какой-то милиционер, который посмотрел выступление наших представителей общественности и который увидел проходящего мимо таджикского мигранта, сказал себе: «А ведь в Таджикистане наших бьют, сейчас я на этом таджике отыграюсь». Он проверяет у него документы, начинает рвать их. Такие эпизоды были, но единичные. У нас есть об этом информация.
Хочу сказать, что никаких указаний сверху об ужесточении режима пребывания таджикских мигрантов на территории РФ не было. Это, скорее всего, произвол на местах. Если бы был указ, соответственно, значительно увеличилось бы количество депортированных таджиков из России.
Я понимаю, что таджикские мигранты в России стали чувствовать себя менее уютно, чем это было ранее. Но хочу через СМИ призвать их к спокойствию. Со всей ответственностью скажу, что ситуация для них не ухудшится.
— Господин посол, что будет с самолетами? Россия будет пытаться их вернуть?
— Согласно приговору, самолеты остаются в Таджикистане. У меня есть предположения, основанные на конкретной информации, о том, что руководство авиакомпании «Ролкан» собирается попытаться отсудить эти самолеты. Если будет подан иск с их стороны, то российское посольство в силу своих обязанностей, которые подразумевают защиту интересов представителей российского бизнеса в стране пребывания, окажет этой компании всяческую поддержку.
— Владимир, завершился тяжелый период вашей жизни. Скоро вы будете в Москве, чем Вы будете заниматься?
— Первым делом я хочу отдохнуть от всего пережитого. Побыть с семьей. Планов пока никаких не строю.
…А за день до пресс-конференции, в день освобождения, российский летчик поблагодарил «АП» за объективное освещение его процесса.
Освобожденных пилотов пришлось долго ждать: пока они оформляли документы и получали личные вещи, изъятые при аресте. А беседовали мы в квартире адвоката летчиков Гулома Бобоева в Сарбанде.
Разговор то и дело прерывался звонками из Москвы, друзья и родные поздравляли летчика с освобождением.
— Владимир Владимирович, вы знаете, что первым о вашем судебном процессе написало информационное агентство «Азия-Плюс»?
—
Я знал это, и за это я и мой коллега очень благодарны «Азии-Плюс». Да, в СИЗО мы читали вашу газету, практически каждый номер. Еще раз хочу поблагодарить журналистов «Азии-Плюс» за объективное освещение нашей проблемы. Спасибо вам!
—
Что вы сейчас чувствуете?
— Было абсолютно все непредсказуемо, я не знал, чего ждать. Сейчас полегчало, чувствуешь: на свободе.
— Вы знали, что в России развернута кампания в вашу защиту. Помогло?
—
Да, нам говорил наш адвокат. Но я очень боялся, чтобы не начались глупые антитаджикские выступления, понимаете. Мы братские народы, бывшие соотечественники. Я этого очень не хотел.
— После оглашения приговора первой инстанции из России были депортированы таджикские мигранты. Вам их не жалко?
—
Конечно, мне их жаль. И считаю, это неправильно, потому что простые люди едут зарабатывать деньги для своих семей. Игра верхов не должна сказываться на простых людях.
Я и ранее бывал в Таджикистане — и в 2009 году, и в 2010. С удовольствием общался с людьми и чувствовал себя как дома. Когда мы летели в Курган-Тюбе из Афганистана, я думал: лечу домой, потому что отношение ко мне было абсолютно прекрасное, и люди прекрасные, и страна, и климат.
— Вас удовлетворило решение суда?
—
Удовлетворяет то, что меня отпустили на свободу. Конечно, я себя не признаю виновным.
— Будете бороться за полное оправдание?
— Сейчас
даже не могу сказать. Так устал, столько всего! Подумаю сам, проконсультируюсь со своим адвокатом.
— Складывается такое впечатление, что вы бежали из Афганистана…
— Мы не нарушили ничего вообще. В Таджикистан мы прилетели абсолютно законно. Причем в нашем уголовном деле лежит документ, который это подтверждает. Это письмо Таджикаэронавигации, где черным по белому написано, что 11 марта к ним поступил наш план полета из Афганистана. А план полета — основной документ, дающий право на выполнение международного полета.
Также в этом письме Таджикаэронавигации написано, что в этот же день поступила заявка на пересечение госграницы. Для гражданской авиации этот документ формальность. То есть это не как Шенгенская виза — десять обратились, трем дали, остальным отказали. А здесь дело обстоит так: десять компаний обратились — десятерым дали согласие, сто обратились — сто получили согласие. То есть объективных причин для отказа на перелет не было.
В этом письме говорится, что причина того, что не успели перекинуть разрешение в Душанбе, неправильно заполненная заявка. Но мы как экипаж этого знать не могли! И самое главное, перед полетом менеджер нашей авиакомпании выдал нам, как положено, разрешение на пересечение границы. Причем этот документ мы дали авиационным властям, следственным органам, копия лежит в уголовном деле.
Самое смешное, когда начинают говорить, что мы незаконно вылетели из Афганистана. Если спросить любого летчика, который летал в Афганистане, он в лицо рассмеется. Из Афганистана невозможно улететь незаконно! Там такие меры безопасности приняты! Как только ты выходишь из зоны воздушного пространства Кабула, попадаешь в зону американской авиационной базы Баграм, которую прикрывают средства ПВО. Там есть американские истребители. Если только незаконно появился бы на экране локатора хоть один незаконный самолет, его тут же бы сбили. Это полная чепуха, вот что я могу сказать.
— Владимир, на днях по ТВС (российский телеканал) показали круглый стол, где Герой России летчик Толбоев говорит, что в этом инциденте виноват исключительно Полуянов. Что вы об этом думаете?
— Полуянов в Афганистане никакой деятельностью не занимался. Фирма «Ролкан», которой владеет Полуянов, имеет 4 самолета и сдает их в аренду. И он сдавал их в аренду авиационной компании «Айрасперс консорциум» с головным офисом в Арабских Эмиратах. А мы были их подразделением, то есть летали по контракту с «Айрасперс консорциум», которая заключила договор с американской фирмой «Суприм Фут сервис», поставляющей войскам НАТО продукты. Они были нашими операторами, они давали нам план полета.
А фамилии Полуянова там вообще не было. Поэтому все это домыслы — о том, что мы по его команде что-то делали.
— А как насчет того, что у вашей компании были проблемы с документами?
—
Да, нам приписывают, что у компании «Ролкан» не все в порядке с документами. Я точно в этом не уверен, потому что Афганистан — для бизнеса это жирный пирог, там очень сильная конкуренция между компаниями, чтобы друг друга выдавливать. Любыми способами.
Так вот, деятельность нашей компании приостановили, мы перестали летать. Было письмо какого-то Тимура в департамент гражданской авиации Афганистана о том, что наши самолеты (оба Ан-72) сняты с реестра Грузии, где они были зарегистрированы в 2008 году.
Тогда департамент рекомендовал «Суприм Фут сервис» приостановить работу с нами до выяснения обстоятельств. Но продукты нужно было возить каждый день.
Поэтому они были вынуждены сорвать контракт с нами и тут же приобрели два других самолета. И с этого момента до момента вылета в Таджикистан прошло 18 дней. И за 18 дней с нас никаких документов не просили, и никакие инспекторы от департамента гражданской авиации Афганистана к нам не приходили, и никакой проверки не было.
