Джамоат Лаккон находится примерно в 25 км от центра Исфары и граничит сразу с двумя соседними странами — Узбекистаном и Кыргызстаном. Здесь линия границы — между таджикским джамоатом Лаккон и кыргызским селом Карабак — лишь условная. Десятилетиями люди занимались земледелием бок о бок, вместе выращивали овощи и фрукты, зарабатывали на жизнь, действовал трансграничный базар, где торговали и таджики, и кыргызы. Но после последнего приграничного конфликта в сентябре прошлого года всё поменялось…
До сентября 2022 года
В джамоате Лаккон два села: Лаккон и Дахана, большая часть населения — этнические узбеки. Здесь есть три общеобразовательные школы, свой базар и несколько продуктовых магазинов. Главными источниками доходов местных жителей являются земледелие и животноводство.
При поддержке трудовых мигрантов местные начали активно вкладывать средства в прокладку ирригационных сооружений, бурение скважин, в развитие инфраструктуры своего села.
Была проведена линия питьевой и поливной воды, заасфальтировали внутренние дороги. В селе начали появляться новые двухэтажные коттеджи.
Однако пограничные конфликты дошли и до этих мест.
ИЗОБРАЖЕНИЕ Улица джамоата Лаккон
После больших вооруженных конфликтов между таджикскими джамоатами Ворух, Чоркух и кыргызскими сельскими управами Аксай и Самаркандек, военные появились и здесь. Закрылись дороги, была свернута торговля на трансграничном базаре. Закрытие границ ощутимо повлияло на доходы жителей.
Появились и другие проблемы. Местные стали ездить в райцентр в обход территории Кыргызстана, что вызывало неудобства, дополнительные транспортные расходы.
Чтобы реализовать свой товар, нужно было найти другие рынки. Дефицит поливной воды начал сказываться на урожайности сельхозкультур. Вода поступала в Лаккон через территорию соседнего государства.
Но, несмотря на рост напряженности на границы до серьезных конфликтов дело не доходило. До сентября 2022 года…
Ту осень местные запомнят надолго — военные Кыргызстана в течение 10 часов обстреливали мирных жителей Лаккона.
Дети боятся ходить в школу
Азиз, 35-летний отец троих детей, работает учителем истории в одной из школ джамоата Лаккон.
Он вырос вместе с соседскими ребятами из Кыргызстана и Узбекистана. И до сих пор помнит многих, кто живет по ту сторону границы, как в Кыргызстане, так и Узбекистане.
В детстве родители часто брали его на Кокандский базар, он очень любил там бывать, из Лаккона вообще многие ездили в узбекские города Коканд и Бешарык. Ездили беспрепятственно и в соседний Баткен и дальше в Айдаркен и Кадамджай.
Отношения были дружественными.
С приобретением независимости границы стали постепенно закрываться. Но Азиз продолжал поддерживать связь с друзьями детства и уж точно не мог бы подумать, что когда-нибудь они станут неприятелями.
ИЗОБРАЖЕНИЕ Улица джамоата Лаккон
А после той атаки Азиз начал просто боятся за жизнь и членов своей семьи и своих учеников.
— Это было для жителей нашего села настоящим шоком. Особенно были напуганы дети, женщины и пожилые. Они получили большую психологическую травму. Почти месяц дети боялись ходить в школу и до сих пор с опаской передвигаются по улицам, расположенным близко к границе. Конечно, учителя стараются с ними работать, но, думаю, этим вопросом должны заниматься профессиональные психологи, — говорит он.
Страх заставляет жителей строить запасные дома
Во время конфликта многим жителям Лаккона пришлось покинуть свои дома. Они были размещены в общежитиях училищ, в школах и детских садах. У кого были родственники в других, более отдалённых населённых пунктах, остановились у них.
Некоторые семьи несколько недель не возвращались домой. Более состоятельные начали подумывать о переезде, подальше от границы. И это повлияло на себестоимость домов.
— Цены на земельные участки в некоторых джамоатах резко выросли. К примеру, если раньше один участок можно было купить за 35-40 тысяч сомони (около 3,5-4 тысяч долларов), то сегодня он стоит 60 тысяч (около 6 тысяч долларов), — говорит житель Чорку.
А еще несколько лет назад…
Гульпари, жительница приграничного города Баткен Кыргызстана, у неё четверо детей. Последние полгода её тревожит страх за свою жизнь, за свой дом, самое главное — за безопасность детей. Ночами с мужем реагируют на каждый шорох. У выхода стоит сумка с самыми необходимыми вещами.
— Мы пережили огромный страх, ведь стрельба дошла до самого города, — рассказывает Гульпари.
ИЗОБРАЖЕНИЕ
Она вспоминает, как до недавнего времени они с детьми спокойно ездили в Исфару за покупками, гуляли по городу.
— Несколько лет назад мы ездили в Исфару, спокойно на своей машине гуляли по базару, по паркам. В Таджикистане у нас очень много друзей. Они звали нас в гости. Мы все вместе сидели за достарханом, ели плов, шашлыки. Это были прекрасные дни, — рассказывает она.
Материальная помощь есть, а психологической нет
Прошлогодний сентябрьский вооруженный пограничный конфликт не оставил равнодушным ни одного жителя Таджикистана. Помощь пострадавшим начали оказывать все города и районы страны, отозвались таджики и за границей.
По словам специалистов, кроме финансово-материальной помощи, люди приграничных районов нуждаются в профессиональной психологической помощи.
Психолог Мухаррама Рахимова рассказывает, что в 2020 году, после приграничного конфликта, общественная организация «Офис гражданских свобод» привлек на работу группу психологов, которые работали с учениками школы Ходжаи Аъло.
Однако с пострадавшими в ходе прошлогоднего сентябрьского конфликта такой работы не проводилось — тогда обращение психологов в администрацию Согда по данному вопросу не получило поддержку.
— Нельзя оставлять этот вопрос без внимания, это может привести к большим проблемам. Очень важно провести психологическую работу в приграничных селах. Ведь дети провели три дня в подвалах. Жили в страхе. Мы не исключаем, что у них могут проявиться фобии, энурез, отклонение зрительных осей, фонетические нарушения, органическая церебральная патология… Мы готовы оказать такую помощь и сегодня, если власти региона одобрят, — говорит Рахимова.
Борис Пантелеев, заведующий кафедрой юридической психологии российского Междисциплинарного Европейского университета глубинной психологии им. Л. Зонди, считает, что все жители приграничных сёл, безусловно, являются жертвами.
ИЗОБРАЖЕНИЕ Борис Пантелеев
«Они проживают в сёлах, подвергшихся обстрелам, то есть в районе чрезвычайных ситуаций. Они потеряли имущество, многие ранены, нормальный режим жизни и работы нарушен. Многие потеряли близких и родных. Дети лишены возможности учиться. Все жители должны быть официально признаны жертвами военных действий. Все жители должны иметь возможность пообщаться с психологом. Это добровольно, но для конкретного человека пострадавшего лично должно быть официально настойчиво рекомендовано», — уверен специалист.
Данный материал подготовлен в рамках проекта DW Akademie при финансировании МИДа Германии (Auswärtiges Amt). Взгляды, выраженные в данной статье, принадлежат автору материала и не отображают мнение Deutsche Welle/DW Akademie.
