Ежегодно только в России в среднем исчезает порядка 50 тысяч детей, то есть представьте себе: такое же количество детей учится в пятидесяти средних школах или столько же людей проживает в пятидесяти горных кишлаках Таджикистана.
В центральноазиатских странах общую статистику о пропавших детях, как правило, не дают, ограничиваясь лишь показателями за предыдущий или нынешний год, но ежегодно дети пропадают и у нас. К счастью, большую часть из них все-таки находят; к несчастью, многие родители все еще продолжают свои безрезультатные поиски.
В Международный день пропавших детей, который в мире отмечают 25 мая, «АП» вместе со своим партнером «Открытой Азией онлайн» решила вспомнить об одном из самых резонансных исчезновений, которое случилось в Таджикистане три года назад.
Эта жуткая история все еще продолжается. Возможно, многие таджикистанцы, которые три года назад подключились к поиску пропавших двоюродных сестер Араловых – четырехлетней Сабины и шестилетней Малики, уже ее подзабыли, но только не родители пропавших девочек.
Днем 25 марта 2013 года в одном из самых оживленных районов Душанбе две маленькие девочки вышли во двор, там же в саду работал их дедушка, малышки остались без присмотра буквально на несколько минут, и с тех пор их никто никогда больше не видел.
К поиску детей тогда подключились все без исключения: милиция, спасатели, волонтеры, на помощь позвали даже специалистов из ФБР, дело под личный контроль взял министр внутренних дел, об исчезновении говорил даже президент страны. Добровольцы ежедневно прочесывали все подвалы и стройки, милиция работала с подозрительными личностями, по всей республике были развешены фотографии пропавших сестер, инициативная группа в ФБ объявила сбор средств на случай, если похитители захотят выкуп. В православном душанбинском храме каждый день проводили молебны, на которых люди совершенно разных вероисповеданий молились только об одном: о спасении сестер Араловых.
25 мая в 1979 году по дороге домой пропал американский шестилетний школьник Эвиан Пейтс, его искали всем миром, дело получило широкий резонанс, но поиски не увенчались успехом. Спустя 4 года после этого события президент США Рональд Рейган объявил 25 мая Национальным днем пропавших детей, а еще через год, в 1984-м, был основан Национальный центр поиска пропавших и эксплуатируемых детей (National Center for Missing and Exploited Children, NCMEC). Вскоре инициативу поддержали и в ряде европейских стран, и в 1997 году был создан Международный центр поиска пропавших и эксплуатируемых детей (ICMEC). Именно по его инициативе в 2010 году и был учрежден Международный день пропавших детей и установлена его дата – 25 мая.
Символом этого дня является синяя незабудка.
С тех пор прошло три года: девочки до сих пор значатся пропавшими без вести, а у следствия и родителей нет ни малейшей зацепки в этом деле.
Накануне Международного дня пропавших детей, который в мире отмечают 25 мая, в столичном парке мы встретились с мамой пропавшей Сабины – Нигиной Араловой. Она приходит с двумя маленькими сыновьями: пятилетним Самиром и двухлетним Асланом — и в течение всего разговора, пока дети бегают вокруг, не сводит с них глаз.
«Я не верю, что это случилось три года назад. Мне кажется, она пропала вчера, может быть позавчера, но не три года назад. Она до сих пор стоит у меня перед глазами, вот закрываю глаза и вижу Сабину», — говорит Нигина и совсем не может сдержать слез.
Ее мальчишки прекращают свою возню и тут же подходят к маме.
«Мама всегда плакала, когда пропала Сабинка», — по-взрослому объясняет старший, Самир, младший молча обнимает Нигину за колени.
Аслан родился уже после того, как исчезла его старшая сестра. Нигина рассказывает, что вообще очень поздно узнала о своей беременности, а потом переживала, что все это время литрами пила крепкий кофе, чтобы не спать ночами, потому что каждую секунду ждала вестей о дочери. Но малыш, слава богу, родился здоровым; когда Нигина это говорит, она в первый и последний раз за всю нашу беседу слегка улыбается.
В 2014 году в Москве был установлен памятник пропавшим детям: песочные часы, но вместо песка — земля, вот-вот секундами рассыплется на белоснежную кофточку потерявшейся девочки. Она замурована в капсуле часов — кукла, но не отличишь от живой. Это не памятник вовсе – это визуализированная эмоция.
«Мы можем победить черствых людей, сумасшедших чиновников, бездействующую полицию, но справиться со временем нам не под силу», — объяснил задумку памятника один из его авторов Григорий Сергеев.
Я спрашиваю у Нигины, когда они в последний раз общались с милицией, она точно называет срок – три недели назад, но, новостей, увы, никаких нет.
«Милиция продолжает поиски, но они не дают никаких результатов, — говорит она. – Все то же самое, что было и три года назад: в последний раз девочек видели в районе торгового центра «Садбарг» (рядом с домом, где пропали девочки. –
Прим. ред.
) 25 марта 2013 года примерно в 19:00, и все, больше о них ничего не известно».
Из дома, во дворе которого в тот злополучный день гуляла Сабина, семья Араловых давно переехала, после всего пережитого оставаться там не было никаких сил; были у Нигины и другие причины для переезда.
«После пропажи Сабины я не могу отпускать своих сыновей гулять во дворе, даже если я буду с ними — не важно, просто не могу, и все. Из квартиры мы переехали в частный дом, чтобы они могли гулять только в собственном дворе, за забором и за закрытыми дверями», — признается она.
За все эти годы помимо милиционеров родители Сабины обращались за помощью к всевозможным экстрасенсам и ясновидящим, Нигина признается, что даже представить себе не могла, что в Таджикистане так много людей занято в этой области. Но никто из местных магов не смог помочь. Тогда Араловы стали обращаться за помощью к участникам российского шоу «Битва экстрасенсов», только одна из них – Анна Богатова – откликнулась на просьбу, она даже приехала ради них в Душанбе.
«Анна сразу сказала, что девочки живы, описала дом, где якобы держат детей, показала в сторону Вахдата (город близ Душанбе. –
Прим. ред.
). Муж вместе с сотрудниками милиции обыскал там все ближайшие дома, но в доме, который был похож на тот, что описывала экстрасенс, проживала обычная семья. Но она была на сто процентов уверена, что девочки живы», — рассказывает Нигина.
Подтверждения того, что девочки живы, мама Сабины ищет во всем: в пророчествах экстрасенсов, в своих снах, в своей интуиции, а еще, как объясняли ей милиционеры, тела погибших детей они находят практически сразу — о Сабине и Малике до сих пор ничего не известно.
«Каждый день я молю Бога о том, чтобы Сабинка нашлась, каждый день я засыпаю и просыпаюсь с мыслью только о том, где мой ребенок, что с ним, сыт ли он, одет ли, кто рядом с ним? Каждый день, больше трех лет. И не понимаю, за что нам выпало такое наказание?» — говорит Нигина.
Еще Нигину мучают страшные сомнения: а может быть, зря тогда они с мужем подняли на поиски всю республику, вдруг похитители просто хотели получить свой выкуп и вернули бы ребенка, вдруг они испугались этого шума и не вышли на связь с родителями?
«Но вы же обычная среднестатистическая семья, не миллионеры, у вас нет крупного бизнеса, с чего бы кто-то решил украсть именно вашу дочь?»
Нигина внимательно слушает и, вздыхая, соглашается: «Да, у нас ведь даже врагов никогда не было»…
Мы расстаемся с Нигиной и договариваемся, что хотя бы раз в год, 25 мая, будем возвращаться к этой истории в СМИ, пока в ней не появится хоть какой-то проблеск. Нигина уточняет, что лучше бы два раза в год — еще в день, когда пропала Сабина. Она очень боится, что о Сабине и Малике в конце концов все забудут, ей самой все еще кажется, что ребенок пропал только вчера.
