2 декабря в гостях у радио «Азия-Плюс» в Mix Show был необычный гость — Народный артист России и Заслуженный артист Таджикской ССР Фарух Рузиматов. Живая легенда балета, покорившая публику кошачьей грацией и глубиной передаваемых в танце эмоций, в жизни оказался очень скромным человеком.
Фарух Рузиматов родился 26 июня 1963 года. Его родители родом из Согдийской области, но на момент рождения Фаруха жили в Ташкенте.
Когда он был ребенком, семья проживала в Душанбе, а затем переехала в Санкт-Петербург. В 1973 году, когда Фарух был десятилетним мальчиком, его талант заметил педагог из Ленинградского хореографического училища им. А. Вагановой и предложил ему обучение в балетной школе.
С этого момента творческий путь будущей легенды мирового балета был определен.
«В одержимости нет ничего плохого»
— Фарух, когда вы были в Таджикистане в последний раз?
— Страшно сказать, но это было 30 лет назад! Несмотря на такой большой срок, вчера мне было очень приятно, что я вернулся в мой город, знакомый до слёз.
.jpg)
ИЗОБРАЖЕНИЕ
— Фарух, мы живем в Средней Азии, и обычно родители отдают мальчиков в спортивные секции: футбол, борьба и прочее. А как же ваши родители согласились отдать вас, десятилетнего мальчика, в балетную школу?
— Дело в том, что я из интеллигентной музыкальной семьи, и мои родители имеют прямое отношение к искусству. Мама – преподаватель вокала, а папа — преподаватель музыкальной теории.
И когда в пионерском лагере Санкт-Петербурга, где я отдыхал, меня выбрали для обучения в балетной школе, и я сказал об этом родителям — никаких сомнений относительно моего обучения с их стороны не было. Тем более, моя мама сама занималась балетом в детстве.
— Интересно, что же разглядели в вас преподаватели балетного искусства?
— Это для меня большой секрет до сих пор. Но я считаю, что они всё правильно сделали, потому что без танцев я жить не могу.
— А чтобы достичь тех высот в балете, которых достигли вы, нужно быть прилежным учеником или наоборот – бунтарем?
ИЗОБРАЖЕНИЕ
— Наверное, тут сложно ответить однозначно. По крайней мере, я думаю, что человек, осознающий себя достигшим каких-то высот, – уже где-то внизу.
Поэтому могу сказать, что лично для меня каждый приход в танцкласс как новая страница дневника. Ты постоянно входишь туда как ученик, а любой успех – он сиюминутный. Надо постоянно поддерживать себя в форме, и с течением времени это становится сложнее.
— Вы живете балетом, дышите балетом, одержимы им. А вас самого не пугает такая одержимость?
— Нет. В этой одержимости нет ничего плохого, я думаю. Каждый человек должен найти для себя какое-то дело, без которого ему будет сложно существовать в этом мире.
Для меня вообще мир без искусства, без момента творчества в любой профессии (именно момент созидания) невозможен. Творчество важно везде.
— Вам больше нравится сам момент, когда вы на сцене, или когда всё уже закончилось и вы получаете удовлетворение от того, что сделали?
— Бывает по-разному. Иногда процесс репетиции доставляет удовольствие, а в другой раз – то, как прошел спектакль. Но удовлетворение от спектакля я редко получал, притом, что очень много танцевал. Думаю, что есть какие-то внутренние требования к самому себе, а я всё-таки ставлю себе очень высокую планку.
— А вы как-то нашли согласие со своим внутренним миром?
Нет. Не нашел, к сожалению, и, видимо, уже не найду. Может это и к счастью, ведь если бы была какая-то успокоенность – я бы давно уже почивал где-нибудь внизу, будучи толстеньким и лысеньким.
«Мой язык – это язык тела»
— Скажите, а что значит иметь харизму для артиста балета? Например, есть актер, который снимается в кино, и понятно, что у него есть харизма, стать, внешность. А что значит иметь харизму в балете?
— Возможно, это какие-то внутренние качества. Энергетика должна присутствовать в артисте, которая передается со сцены в зал и возвращается обратно. Конечно, многое зависит от публики, и без этого диалога очень сложно пробиться.
— Фарух, а как вы понимаете, что энергообмен пошел, когда вы это ощущаете?
— Как я уже сказал, это зависит от публики. В Японии она наиболее чувствительная, там очень сильная отдача. Мне сложно сказать, почему такая публика именно в Японии, возможно, потому что японцы очень любят классическое искусство, и они достаточно неплохо подготовлены. Это касается не только классического балета, но и музыки.
— Японская культура вам близка?
— Близка, мне очень нравится и «Кабуки» и «Но». Японский минимализм: когда всё внутри, но многое ты говоришь, ничего при этом, не говоря – это очень сложная вещь, над которой нужно постоянно работать. Так же, как и в балете – описывать эмоции движениями и говорить целые фразы.
— У вас довольно интересная внешность, пробовали ли вы себя в кино? Было ли вообще такое желание?
— В кино нет. У меня был опыт драматического актера, но, к счастью, он потерпел полное фиаско. Потому что это совершенно не моё. Мой язык – это всё-таки язык тела.
— А с кем из звезд таджикского балета вам доводилось танцевать, когда вы были здесь последний раз?
— На тот момент я знал Рахида Эшонходжаева. Пожалуй, именно в те годы он был ведущей звездой. Он ездил потом несколько раз со мной на мои концерты в Японию.
— Фарух, а сколько раз вам уже доводилось танцевать здесь, в Таджикистане?
— В Душанбе мне довелось танцевать трижды (в три приезда), еще при СССР. А в других городах Таджикистана я никогда и не был.
«Надо всё пропускать через себя, вкладывая душу»
— Несмотря на вашу скромность, очевидно, что вы находитесь на недосягаемой высоте в профессиональном плане. Но вот чувство зависти к другим артистам когда-либо возникало?
— Безусловно. Но это именно такая зависть, когда хочется воспроизвести именно те преимущества артиста, которые вызывают эти эмоции. Случаи, когда что-то приходилось брать на вооружение бывали, и приходилось иногда копировать движения.
ИЗОБРАЖЕНИЕ
Это было, и я не скрою что первый человек, который произвел на меня неизгладимое впечатление в 20 лет — американский танцор Фернандо Бохонес (кубинского происхождения). Он произвел на меня впечатление разорвавшегося сознания.
То есть я даже не знал, что так можно танцевать. Точнее, что артист балета – мужчина может так танцевать. Ставить так ровно ноги, поднимать так высоко арабески, и я подражал ему, пропуская всё через себя.
— Ну у вас ведь тоже есть какие-то свои интересные особенности, которых больше ни у кого нет, и их никто не может повторить?
— Мне сложно судить о своих особенностях, но, наверное, что-то есть. И, возможно, кто-то тоже пытался это повторить. В этом нет ничего плохого. Другое дело — когда идет слепое копирование.
Надо всегда всё пропускать через себя, вкладывая душу. Потому что иногда сразу видно копирование и люди говорят: «Ой, да этот танцор подражает Барышникову!». А можно копировать всё через свою пластику, добавляя что-то от себя.
— Какая у вас самая любимая партия, которую доводилось танцевать?
— У меня нет таких партий. К сожалению, у меня так складывается, что все спектакли, которые мне нравились, со временем перестают нравиться.
Но вот могу отметить «Распутина» Георгия Ковтуна, мне он очень нравился, потому что Григорий Распутин сама по себе фигура противоречивая. Его было очень интересно играть, и такие партии запоминаются надолго.
«Если бы знал свое будущее, жил бы в ожидании со страхом»
— Во многих интервью вы так осторожно говорите о своём будущем, вас что-то пугает?
— О будущем? Ну как я могу знать своё будущее? Оно меня не пугает, потому что я его не знаю, но, если бы я его знал, наверное, жил бы в ожидании со страхом.
— Почему во всех интервью вы так осторожно и сдержанно говорите обо всём?
— Сдержанно? Ну а как ещё можно говорить о чем-то? Ну о чем-то убедительно можно сказать, что: вот это красный цвет. А ведь для кого-то он не красный, а розовый.
Поэтому есть вещи, о которых не стоит говорить много. Всё-таки жизнь – вещь достаточно относительная. Поэтому я боюсь утверждающе выражаться и стараюсь говорить лаконично, выражая только своё субъективное мнение.
— Вы говорили, что не способны учить кого-либо. То есть не готовы стать педагогом и предпочитаете постоянно учиться. В вашем понимании, кто такой наставник? Кто такой учитель?
— Учитель — это не состоявшийся танцовщик. Ему легче обучать других, потому что весь свой нереализованный потенциал он старается передать ученикам. Успех обучения у такого человека намного больше, чем у человека, который занимается собой, которому сложно и неинтересно передавать свой опыт.
Мне, например, не интересно, а если не интересно, то и не надо этим заниматься.
«Всё уже написано задолго до меня»
— А чем вы занимаетесь в свободное время, когда оно у вас есть?
— Когда нет спектаклей или репетиций я обычно просто лежу дома и читаю книги.
— А что вы читаете?
— Если я сейчас буду перечислять всех авторов – получится весьма нескромно. Но вот в данный момент я перечитываю Фёдора Достоевского, но не потому, что в этом году его юбилей. Идет такой возврат – закольцованность возврата к классике, которую я читал 10, 20, 30 лет назад.
Ну и, конечно, у меня всегда лежат Пушкин, Гомер, Вергилий, которых я могу читать параллельно. Я считаю, что без чтения литературы довольно сложно существовать.
ИЗОБРАЖЕНИЕ
Мне в детстве попалась правильная книга — «Одиссея капитана Блада» и с того дня в моей жизни не было ни дня без чтения. Конечно, я был и хулиганом, но постоянно очень много читал. Я не хвалюсь этим, но говорю о том, что книги в моей жизни – это очень большая часть.
— А у Пушкина стихи любите, «Маленькие трагедии», или может быть даже сказки?
— Всё, наверное, люблю. Недавно у нас как раз был балетно-драматический спектакль «Моцарт и Сальери», где мне дали исполнять роль Моцарта, но параллельно мне предложили играть и самого Пушкина.
Поэтому мне приходилось и танцевать, и говорить полный текст от автора. Но я помимо поэтов Серебряного века читаю очень много и люблю стихи. Ну а как их можно не любить?
Но сам стихов не пишу – всё уже написано задолго до меня Гомером и Александром Сергеевичем.
— Скажите, а ваши дети, тоже люди творческих профессий? Ведь у вас есть двое сыновей?
— Мой младший сын Далер учится в Академии балетного искусства, и через год уже закончит обучение. Станислав занимается бизнесом и не имеет к творчеству никакого отношения.
— Фарух, вы ведь не жалуете Интернет и до сих пор пользуетесь кнопочным телефоном. Появился ли у вас, наконец, аккаунт в социальных сетях?
— Нет, у меня нет аккаунта ни в одной соцсети. И телефон у меня действительно кнопочный. Но дело в том, что сейчас жизнь вся на виду, а у меня нет необходимости что-то выставлять напоказ.
Вообще, я считаю ненормальным выкладывать всё о себе на всеобщее обозрение. Но это моё мнение. Я закрытый человек и мне абсолютно не интересно кому что-либо рассказывать о себе.
«Я доверяю своему телу, и если оно говорит «нет», надо оставить его в покое»
— У вас есть татуировки, несут ли они какой-то сакральный смысл?
— Дело в том, что сейчас как раз время максимальной моды на татуировки. А когда я сделал первую, у меня почему-то возникла внутренняя потребность.
Так и появилась на моей руке такая вот маленькая вещь, которая была продиктована каким-то внутренним пинком, что я должен это сделать. Сейчас у меня есть несколько небольших татуировок, но всё закончилось довольно давно.
— Суеверный ли вы человек? Верите ли вы в какие-либо приметы, обращаете ли на них внимание?
— Да, конечно. У балетных артистов всегда есть какие-то определенные приметы. Например, если из сумки падает классика (балетная обувь), то надо обязательно сесть на нее, чтобы на сцене не случилось ничего плохого.
ИЗОБРАЖЕНИЕ
Пожелание «К чёрту» — это всегда. Не шить во время спектакля на себе ни в коем случае. Конечно, такие вещи, может быть, и не несут ничего, но, по крайней мере, в психологии танцоров они сидят достаточно крепко.
— Верующий ли вы человек?
— Я не отвечаю на такие вопросы. Но если бы даже был верующим и признал это, то был бы дураком очевидным. Я считаю, что есть вещи, которые афишировать ну просто не нужно.
— Фарух, вы всю жизнь физически и морально самосовершенствуетесь, а бывают ли минуты слабости?
— Бывают. Например, надо идти заниматься, а тело говорит категорическое «нет». И ты остаешься дома, но совесть тебя мучает. Я доверяю своему телу, и если оно говорит «нет», то надо оставить его в покое.
— Что для вас любить по-настоящему? Ощутили ли вы это на себе?
— По-настоящему любить – это дар, который не всем дается. Если это к тебе приходит, то это уже большое везение. И я могу сказать, что ощутил это потрясающее чувство в своей жизни.
— Фарух, а где вы живете? Где любите отдыхать?
— Живу я в данный момент в Санкт-Петербурге, а отдыхать езжу в Ташкент. Мне повезло, что есть там такое замечательное место в горах, где я очень люблю бывать.
ИЗОБРАЖЕНИЕ
Правда уже два года мне не удается это сделать, но надеюсь, что пандемия скоро закончится, и я смогу снова туда поехать. Это небольшая дача в горах, которую в свое время нашел мой дядя Комил. Там мощная энергетика, горы, вода…
— Вы приехали недавно и не успели погулять по городу. Но может соскучились по нашей национальной кухне, по местам, в которых хотелось бы побывать?
— Для жителя Петербурга увидеть солнце – это уже большое счастье. Поэтому, когда я вышел на улицу и, сняв куртку, не сразу поверил, что здесь настолько тепло.
Жить здесь – это такое счастье, и не надо никуда ехать летом, чтобы погреться на солнышке. Даже сейчас, в начале зимы, ты идешь по улице и просто наслаждаешься. А город, конечно, изменился и стал неузнаваемым.
Читайте нас в Telegram, Facebook, Instagram, Яндекс.Дзен, OK и ВК.
Свои вопросы, сообщения, видео и фото для Asia-Plus присылайте на Telegram, Whatsapp, Imo по номеру +992 93 792 42 45.
