Александре Ивановне Иваненко из Чкаловска (ныне Бустон) 26 мая исполнится 93 года. Жизнь ее, словно книга, удивительна, трогательна, и в то же время очень трагична. Брошенная матерью во время эвакуации и ставшая жертвой принципов и постулатов военного времени, она заплатила слишком высокую цену за свою «грешную» любовь.
Брошенка
В 1942 году десятилетнюю Шуру Нагорнову вместе с мамой эвакуировали из Пензенской области в Таджикистан. В тот год немцы подступали к Москве, и в Пензенскую область переводились крупнейшие промышленные заводы и оборонные предприятия, а людей оттуда массово эвакуировали на тыловые территории.
Баба Шура вспоминает, что их поезд ехал около двух месяцев, периодически останавливаясь и пропуская военные эшелоны.
Прибыв на вокзал в Сталинабад (нынешний Душанбе), мать Шуры намеревалась отправиться дальше — к своему брату в Ашхабад .
«Саня, ты тут посиди, а я схожу куплю билет до дяди Вани» — сказала мама дочери. Ушла и не вернулась. С тех пор маму свою Шура никогда так и не увидела.
Плачущую и мечущуюся в панике по вокзалу девочку привели в детскую комнату милиции.
«Девочка, как твоя фамилия?» — на ломанном русском спросил работник милиции. «Нагорнова я, Александра» — ответила Шура.
— Помимо меня там были еще четверо детей. Всех позвали по фамилии, а меня нет, — продолжает баба Шура. – Оказалось, что женщина, приведшая меня, записала меня под фамилией Иваненкова. Меня слушать никто не стал, что фамилия то моя другая. Так я и стала Иваненкова. А позже вырвали окончание, и с тех пор я Иваненко.
Маленькую Шуру вместе с другими детьми отправили в детприемник в Ленинабад. Она пыталась сбежать и найти маму, но, так называемые, «погонщики», которые следили за беглыми, поколотили ее так, что пол года она пролежала в больнице.
ИЗОБРАЖЕНИЕ Шура Иваненко
После выписки Шуру направили в детский дом в Костакоз, где она прожила два года. В 14 лет девочка поступила в ремесленное училище №2 в Ленинабаде и получила специальность слесаря четвертого разряда. А после была направлена в строящийся тогда в Чкаловске Ленинабадский горно-химический комбинат.
Дружба с военнопленными
Баба Шура — живой свидетель того, как застраивался город Чкаловск.
— Тогда в городе не было абсолютно ничего. Был лишь лагерь военнопленных, которые строили первые цеха завода и сам город, — вспоминает бабушка. — Кругом была колючая проволока. Военнопленные, а это были, в основном, немцы, крымские татары и чеченцы, работали в три смены. Их приводили и уводили под конвоем в сопровождении собак. Жить в городе им не разрешалось. Жили они в специальном общежитии при спецкомендатуре вместе со своими детьми на территории нынешнего Гафурова.
На заводе Шура была младше всех и ее направили работать в энергоцех. За девочкой присматривала жена одного из работников.
— Военнопленным нельзя было покидать территорию поселения, и они часто просили меня купить папиросы «Беломорканал», — рассказывает баба Шура. — Идти надо было на вокзал, поэтому они учили меня, как правильно переходить через железнодорожные пути. В благодарность меня вкусно кормили и рассказывали интересные истории. Военнопленные ведь, такие же люди, разговаривали на русском, среди них было очень много грамотных и образованных.
Поначалу Шура жила в холодной кибитке. Потом военнопленные собрали для нее финский дом, ей выделили кровать и чистое постельное белье. Этот дом, по словам бабы Шуры, был самым первым в Чкаловске, он находился на месте первого цеха завода.
— Помню, палец у меня начал нарывать, болел сильно, — вспоминает бабушка. — Привели меня в лагерь к военнопленным. Среди них ведь и врачи были. Они давай мне всякие истории рассказывать, отвлекать. А врач, между делом, как ткнет палец иглой. А я даже не пикнула, только глаза прищурила. Столько гноя вышло. Обработали, сделали перевязку и похвалили за смелость.
ИЗОБРАЖЕНИЕ С друзьями. Шура слева
Работая, Шура одновременно посещала вечернюю школу. Тогда учиться — было обязательным условием для всех, иначе увольняли с работы. Она была очень активной, любила петь и танцевать. Шуру любили все, и каждый заботился о ней, как мог.
Грешная связь
Среди детей военнопленных был парень по имени Гоша. Его родители – советские немцы переселенцы. История этих немцев-колонистов начинается с XVIII века, когда по указу императрицы Екатерины II на территорию российских губерний для освоения необжитых земель на выгодных условиях приглашались жить иностранцы.
В 1941 году родители Гоши в числе всего немецкого населения Алтайского края депортировали в Таджикистан. Из-за своей этнической принадлежности советские немцы подвергались массовой травле. Их называли фашистами, и иметь какие-либо связи с ними было абсолютно неприемлемым и считалось большим позором.
Но наперекор всем запретам, Гоша не устоял перед своими чувствами и влюбился в шустрячку Шуру.
— Он ухаживал за мной в течение двух с половиной лет, но я даже не понимала этого. Темная я была, детдомовская. Там ведь нам никто ничего не объяснял. Тема близости была под запретом, — признается баба Шура. — Он каждый день приходил ко мне на работу, а потом пешком шел до Гафурова. Родители его были образованными людьми, работали бухгалтерами.
Однажды Гоша не выдержал и предложил Шуре стать его женой, чтобы никто и никогда не разлучил их.
— «Да кто ж тебе разрешит на мне жениться, ты же фашист!» – говорила я, а он обижался и даже плакал за такое прозвище, — эмоционально вспоминает то время бабушка.
Вскоре между молодыми людьми все же произошла близость. Наученная социалистическим ценностям советской эпохи, Шура призналась во всем главному инженеру завода.
— Гошу сразу нашли, провели допрос, — продолжает баба Шура. — Но на все его доводы, что он меня любит и хочет серьезных отношений, ответ был один «Да кто ж тебе разрешит встречаться с комсомолкой, ты же фашист!». Его избили, переломали все кости. Девять месяцев он пролежал в больнице.
Женя
А Шура забеременела. Врач отказался делать аборт из-за боязни попасть в тюрьму. Девушке предложили родить, а после отдать ребенка в семью врача, жена которого долгие годы не могла забеременеть.
— Она то и ухаживала за мной во время всей беременности. Как сейчас помню ее, Полина Кирилловна, на тот момент ей было 47 лет, — вспоминает баба Шура. – И вот родился мальчишка весом 3400 и ростом 49 см. Назвала я его Женей. Выкормила грудью, а потом мне напомнили о договоре.
Но Шура не согласилась. «Это мой ребенок, и я его родила. Если заберете — повешусь» — поставила она ультиматум, и больше этот вопрос не поднимался.
ИЗОБРАЖЕНИЕ С сыном Женей
По словам бабы Шуры, ребенка не регистрировали без брака, поэтому Гошу после выписки из больницы вызвали в ЗАГС. Было решено узаконить отношения, но фамилию отца ребенку не давать.
Тогда то впервые Гоша и увидел своего девятимесячного сына, но взять его на руки ему не разрешили. Гоша тихо плакал в сторонке, смотря на расстоянии на свое дитя.
Работница ЗАГСа, узнав историю молодых, наотрез отказалась регистрировать отношения.
— Она отчитала меня, что связалась с фашистом. А я объясняла, что ни Гоша, ни его родители, даже никогда и не были в Германии. Какие ж они фашисты! Но женщина была непреклонна. Она посоветовали забыть его и жить дальше. Мне выделили комнату в общежитии, принесли детскую кроватку и все необходимое, — смахивает слезу баба Шура.
Клятва кресту
Гоше грозил тюремный срок за связь с комсомолкой. Милиционер разрешил ему попрощаться с родителями и явиться на утро следующего дня. Но Гоша не пришел. Рано утром, попрощавшись с родителями, он пошел на железнодорожные пути и бросился под поезд.
По словам бабы Шуры, того милиционера потом посадили в тюрьму за то, что отпустил «преступника».
Похоронили Гошу в Гафурове. Тогда жителей Чкаловска хоронили именно там, кладбище в городе появилось лишь в 60-ых годах. На похороны к Гоше Шуру не пустили.
На могилку к своему возлюбленному она все же пришла с сыном чуть позже. Бугорок с безымянным русским крестом ей показал сторож. Стоя у могилы Гоши, девушка дала страшную клятву, решив таким образом наказать себя за содеянное.
— С сыном на руках я дала клятву кресту, что никогда не выйду замуж, воспитаю сына и дам ему образование. «Если я в чем-то виновата, прости меня» — рыдала я, упав навзничь на могилу, -вспоминает тот день баба Шура.
Клятву она свою выполнила. Несмотря на серьезные ухаживания парней и их желание усыновить Женю, она отвергала предложения женитьбы. «Я же кресту клятву дала!» — так всю жизнь этот крест и стоял в глазах женщины.
ИЗОБРАЖЕНИЕ
Крест же этот потом сожгли, кладбище законсервировали, и на его месте построили пивоваренный и винодельческий заводы. Говорят, сторожа там долго не задерживаются: во сне к ним приходят заблудшие души похороненных там людей.
Страшный рок
Сына Шура, как и обещала, вырастила. Он с отличием окончил школу, отучился в техникуме и училище, отслужил в ракетных войсках в Белоруссии.
Родителям Гоши в 1956 году разрешили выехать из Таджикистана, и они вернулись на свою родину в Алтайский край. К ним Шура приехала спустя много лет, но не в гости, а сообщить о смерти своего единственного сына.
ИЗОБРАЖЕНИЕ На похоронах у сына. Иркутская область
Женя жил в Иркутской области и погиб во время пожара в производственном цеху. Будто страшный рок настиг его, и он повторил судьбу своего заклейменного отца.
После похорон сына Шура девять дней морила себя голодом, и благодаря врачам чудом осталась жива. Еще долго время коллеги по работе не оставляли ее без присмотра, боясь, что она совершит задуманный ею суицид.
ИЗОБРАЖЕНИЕ С коллегами. Александра Ивановна крайняя справа
Баба Шура всю жизнь проработала на Ленинабадском горно-химическом комбинате в Чкаловске, где ее ценили и уважали. Отзывчивая, трудолюбивая и ответственная, она бралась за любую работу: была подсобной рабочей, гардеробщицей, мыла полы, раздавала спецодежду рабочим. Полвека она отработала на теплоэлектростанции завода в качестве лаборанта.
ИЗОБРАЖЕНИЕ Баба Шура. 26 мая ей исполнится 93 года
Баба Шура имеет множество наград и благодарностей, награждена четырьмя медалями за доблестный труд, является Ветераном труда.
Все фотографии из личного архива бабы Шуры.
Читайте нас в Telegram, Facebook, Instagram, Яндекс.Дзен, OK и ВК.
