Когда это было? Мы тогда жили в доме над ювелирным, напротив ЦУМа. Значит, где-то в середине 60-х. Мама уехала. Кажется, в командировку в Ленинград. Моему брату Бахадуру было года два. Мне – пять. Помню: Бахадур стоит в детской кроватке, ухватившись ручками за барьер, ревет и зовет маму. Я приношу мамино платье. Мы по очереди прикладываем его к нашим курносым носам, вдыхаем мамин запах. Братишка успокаивается, я начинаю всхлипывать…
Канун Первого Мая. Мама складывает в чемоданчик наши с Бахадуром выходные наряды. Папа везет нас к дедушке с бабушкой, маминым маме и папе. Они жили в доме, выходящем окнами на площадь Ленина. Папу поят чаем, угощают его любимыми бабушкиными беляшами, после чего он уходит, довольный. А мы с Бахадуром остаемся с ночевкой. Рано утром нас наряжают, и мы, со всеми двоюродными братишками и сестренками, устраиваемся на балконе смотретьпервомайскую демонстрацию. После демонстрации все семейство собиралось на обед.
Дома, в котором жилибабушка с дедушкой, больше нет. На его месте бьют фонтаны. Льется вода, уходит по трубам в землю. А с ней уходит память о городемаминой молодости.
Что еще помню? Мамину норковую шляпу с полями из каракульчи. Идем с одноклассниками из школы, по улице Орджоникидзе, мимо «Звездочки». Я училась во второй школе. Ее больше нет. Также, как и кинотеатра «Звездочка». Идем по двое, по трое. Я иду с мальчиком по имени Бахтиёр. Кажется, я ему нравилась. И вдруг навстречу – мама! В норковой шляпе с полями из каракульчи. Один ее взгляд – и мальчика сдувает как ветром. «Все идут с девочками, а ты – с мальчиком». «Но, мам, он из параллельного класса…» «Рано». А мне уже было 16 лет!
Через год она поехала со мной в Москву «поступать» в Литературный институт. Несмотря на строгость, ей и в голову не пришло запретить мне ехатьтуда. Позже я узнала, что родители не отпустили ее учиться в Ленинград. Наверное, поэтому мое решение уехать было для нее так же важно, как и для меня. Мне было 17. Маме – 39. Она была как девочка. Я сдавала экзамены, а она сидела во дворе Литинститута и «болела». Ее принимали за студентку, спрашивали, почему она не на экзамене.
В летний кинотеатр «Звездочка» ходили семьями. Именно там мы смотрели «Тарзана» с Джонни Вайсмюллером. Скамейки в зале были деревянные. Мама приносила с собой куски поролона, чтобы было мягче сидеть.
Мама всегда любила – и любит! -кино, музыку, театр! В Венеции, в церкви Сан-Видал, мы, как и полагается истинным туристам, слушали «Времена года» Вивальди. Надо было видеть ее лицо, ее руки, ее плечи… Сначала она сидела напряженная, боясь, что у нее отнимут это счастье. Потом расслабилась, плечи опустились, черты лица разгладились. И, закрыв глаза, она унеслась вместе с музыкой в только ей одной ведомые дали…
Такой я ее видела в Страсбурге, на кафедре биохимии растений Страсбургского университета. Войдя в прекрасно оборудованную лабораторию, она остановилась, огляделась,щеки покраснели, она напряглась… и заплакала. Заведующий кафедрой водил маму по лаборатории, что-то ей рассказывал, я переводила, мама слушала, задавала вопросы. Уходя, сказала: «Боже мой, как мне хочется надеть белый халат, присоединиться к ним и начать работать!»
Мамино кредо
Страсть ученого под стать страсти поэта. Это было в 1997 году. Таджикистан переживал послевоенный хаос. Ученые покидали науку, преподаватели покидали аудитории, студенты покидали вузы, народ покидал страну. Мама осталась. Осталась верной науке, осталась верной своим студентам. И стране, которая должна преклонить колени перед интеллигенцией, принесшей себя в жертву ради ее будущего.
Будущее Таджикистана. Мама часто говорит о будущем. Она верит, она все еще надеется, она продолжает честно и кропотливо работать, создавать, воплощать, воспитывать новое поколение биологов. В полную силу. Приходя домой, она валится с ног, жалуется на усталость, мечтает об отдыхе. Но на следующий день встает, прихорашивается – и бежит в свой Центр, в свой Университет, в свою Академию… Она – Учитель. Она верна своим ученикам. Она продолжает служить государству, которому отдано всё и вся.
Знаете, в чем сила мудрых правителей? В умении признать свои ошибки и покаяться перед народом. И еще – в умении склонить голову перед теми, кому они обязаны своим существованием. Не панегирик, не ложный патриотизм, не подставная верность, а честность и трудолюбие – вот основа сильного государства. Честность и трудолюбие. Мамино кредо.
Они не подведут…
Мама. Мухиба Мухсиновна. Академик Якубова. Я не знаю человека, более преданного науке. И более преданного своей семье. Обычно эти категории не сочетаются: убольших ученых и великих поэтов семья стоит на втором месте. Мама – исключение.
Вавилов говорил: «На костер пойдем, а от своих убеждений не откажемся». Мама, для которой Николай Вавилов является великим примером служения науке, пошлабы на костер и за свои убеждения, и за своих детей. Вся ее жизнь является тому доказательством. Но если честно, то мне бы хотелось, чтобы судьба была к маме благосклоннее. И чуточку нежнее. В своей автобиографической книге «Времен связующая нить», которая должна скоро выйти, мама рассказывает о том, как непросто ей было заниматься наукой, будучи женой поэта. Она справилась.
Папа безумно и очень сложно любил маму. Будучи совсем ослабшим, он общался с мамой и Бахадуром с помощью азбуки: показывал буквы, из которых они складывали слова. Из букв, которые он показал маме напоследок, сложилось — «Я тебя люблю».
Мамочка, с юбилеем. От имени сотен учеников, которым ты рассказывала про хлорофилл и законы Менделя, которым прививала ответственность за судьбу нашей пока еще зеленой планеты, вела от курсовых до докторских… Они подхватили твою эстафету, они верят в науку и служат ей, оглядываясь на тебя. Они не подведут. Таких Учителей не подводят.
Мамочка, живи долго-долго. Чтобы нам всем было на кого равняться и кем восхищаться.
